ТЕАТР ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

 

Александра НИКИТИНА

 

УРОК № 4

Маска и личность
в пьесах Шекспира

Mы продолжаем вчитываться в тексты пьес Шекспира, вглядываться в его героев и размышлять о том, кто они такие. В этот раз мы станем готовиться к празднику, который называется Маска, он был популярен в домах вельмож и королевских замках. В основу дворцовых праздников, как правило, брались сюжеты из итальянских пасторалей. Но иногда английские драматурги специально писали пьесы для этих праздников. Больше всего Маски любил Иаков I. Во времена его правления праздник стал государственным церемониалом. Между троном и сценой оставляли свободную площадку для танцев. Она была застелена зеленым сукном. Участники представления приглашали на танец зрителей. Кроме действия, танцев, песен и монологов были живые картины. В этом жанре главное — не драматургия, а зрелище, которое создано художниками и инженерами. Представления стоили баснословно дорого. После представления начинался пир, по окончании которого было принято переворачивать столы. Гости на праздник должны были являться в масках.

Представим себе, что английские вельможи заказали нам эскизы масок героев шекспировских пьес. Мужчины хотят одеться Бироном из «Бесплодных усилий любви», Жаком из «Как вам это понравится» и Ричардом Глостером из «Ричарда III». Дамы хотят нарядиться Джульеттой из «Ромео и Джульетты», Офелией из «Гамлета» и леди Макбет из «Макбета».

Для того чтобы создать эти маски, важно помнить, что в маскарадной маске, как и в театральном костюме, цвет символичен. Места телесному цвету там нет.

ПАМЯТКА О СИМВОЛИКЕ ЦВЕТА

Актеры английского театра XVI в. одеты изысканно. Их костюмы в основном подарки лордов, к владениям которых приписаны труппы. Вышивки, аксессуары, сочетания цветов — особый символический язык, который можно прочитать. Актеры и знать пользуются одним и тем же цветовым кодом:

• Цвет благородства и знати — зеленый.

• Цвет коварства, безумия, болезни — желтый.

• Страсть (любовь и ненависть) — алая.

• Мудрость — синяя.

• Старость и покой — белые.

Итак, девушки будут предлагать свои эскизы масок для дам, а юноши — для мужчин. Для этого каждый получает трафарет росписи лица (у всех одинаковый овал с обозначенными линиями глаз, носа и губ) и тексты монологов героев, образы которых мы будем создавать. Прежде чем приступить к работе, стоит бегло обсудить, какого цвета будет рот героя, если он произносит гневные речи? — Верно, красного. А если лживые? — Желтого. А если мудрые? — Синие. А если речи мудрые, а взгляд выдает гнев? А если мысли в голове мудрые, а речи лживые? Вот теперь, сообразив, как все это может выглядеть в цвете, читаем монологи героев и рисуем три маски. Разумеется, рисуем карандашами, пастельными или восковыми мелками или красками, ни в коем случае не фломастерами. На чтение отрывков и создание эскизов масок у нас 15 минут. Подписывать маски ни в коем случае нельзя.

Когда эскизы созданы, все работы юношей выкладываются с одной стороны класса, а все работы девушек — с другой. После этого юноши и девушки меняются текстами. У них есть 6 минут, чтобы познакомиться с другими монологами, а затем они постараются коллективно соединить работы противоположного пола в три группы. Мальчики попробуют сложить в одну группу маски Джульетты, в другую — Офелии, а в третью — леди Макбет. А девочки в одну группу — маски Бирона, в другую — Жака, в третью — Ричарда. Обе группы сортировщиков стараются выкладывать маски так, чтобы самые точные, тонкие, глубокие, с их точки зрения, работы оказались в центре. На сортировку отводится не более 5 минут. Затем все собираются сначала у одной, а затем у другой выставки. Каждая группа сортировщиков обосновывает для авторов свой вариант сортировки и раскладки.

Представление комедии У. Шекспира
«Бесплодные усилия любви» при дворе королевы Елизаветы I

 

РАБОЧИЙ МАТЕРИАЛ

Набор первый (для работы мужской группы)

Фрагмент 1-й
«Бесплодные усилия любви»

Бирон

Итак, вперед, соратники в любви!
Какой обет мы принесли? Поститься,
Учиться и от женщин отказаться.
Но это значит молодость предать.
Пост не под силу юным животам,
Грозит им воздержание недугом.
А клятву дав учиться день и ночь,
Мы отреклись от истинного знанья:
Ведь в жизни есть не только созерцанье.
Нельзя ни вам, мой государь, ни нам
К истокам дивным знания подняться
Без лицезренья женской красоты.
Из женских глаз доктрину вывожу я:
Они — тот кладезь, тот первоисточник,
Где Прометей огонь свой почерпнул.
Увы, корпенье вечное над книгой
Скует наш дух и кровь оледенит,
Равно как от чрезмерных переходов
У путника все мускулы слабеют.
Итак, отказ смотреть на лица женщин
Есть в то же время наш отказ от зренья,
От знания, которого мы алчем.
Какой философ лучше женских глаз
Сумеет красоту нам преподать?
Наука — добавленье к человеку;
Где Человек, там и его познанья,
И, взор вперяя в женские глаза,
Мы всю науку нашу видим в них.
О господа! Обет учиться дав,
Мы отреклись тем самым и от книг.
Ни вы, король, ни мы не почерпнули б
В свинцовом созерцанье те стихи,
Чьи пламенные строки так недавно
Продиктовал нам взор наставниц наших.
В мозгу коснея, прочие науки
Скупою жатвой редко награждают
Служителей своих за тяжкий труд.
Одна любовь, преподанная нам
Глазами женщин, мозг не тяготит,
Как мертвый груз, но с быстротою мысли
Стихийно разливается по телу.
Она, все наши чувства изощряя,
Им остроту двойную сообщает.
Она дает такую силу зренья
Любовнику, что блеск его зрачков
Способен ослепить глаза орла.
Слух любящего ловит даже шорох,
Невнятный настороженному вору.
Чувствительней и тоньше, чем рога
Улитки, осязанье у влюбленных,
А вкус — разборчивее, чем у Вакха.
Любовь, затмив отвагой Геркулеса,
Плод Гесперид всегда искать готова.
Она мудрее сфинкса; мелодичней
И сладостней, чем лютня Аполлона.
Любовь заговорит — и небеса
Баюкает согласный хор богов.
Поэт не смеет взяться за перо,
Не разведя чернил тоской любовной,
Зато стихом слух дикарей пленяет
И пробуждает в деспотах смиренье.
Из женских глаз доктрину вывожу я:
Лишь в них сверкает пламя Прометея,
Лишь в них — науки, книги и искусства,
Которыми питается весь мир;
Без них нельзя достигнуть совершенства.
Безумьем было от любви отречься,
Безумье — соблюдать такой обет.
Во имя мудрости, любезной людям,
Любви, которой столь любезны люди,
Мужчин, на свет производящих женщин,
И женщин, породивших нас, мужчин,
Нарушим клятву, сохранив себя,
Не то, ее храня, себя разрушим.
Измена наша вере не противна:
Ведь милосердье есть основа веры,
А там, где нет любви, нет милосердья.

Фрагмент 2-й
«Как вам это понравится»

Жак

Весь мир — театр, и люди в нем — актеры
Входящие, сходящие с подмостков,
Имеющие каждый семь ролей —
Семь возрастов. Сперва — сосун грудной,
Мяукающий на руках у мамки.
А дальше: свежещекий мальчуган,
Улиткой нехотя ползущий в школу;
Любовник, вздохи жаркие свои
И вирши даме сердца приносящий;
Солдат с усищами, точно у барса,
Задира, честолюбец, сквернослов,
Что кинуться и в пушечное жерло
Готов за славы мыльным пузырем.
Затем — судья солиднобрюхий, строгий,
Умявший жирненького каплуна,
Красующийся стриженой брадой
И трафаретных мудростей набором.
Вот сыгран и судья — тогда черед
Шестому возрасту: кощей-старик
С очками на носу, смешной и тощий,
В шлепанцах-туфлях; на боку — кошель;
Колготы, что носил еще подростком,
Болтаются на палках — на ногах;
А мужественный бас преобразился
В писклявый детский голосок опять.
И наконец — последняя картина
Пестрой и странной хроники — возврат
В младенчество, беспамятное вовсе,
Без глаз и без зубов, безо всего.

Был бы я шутом!
О шутовском мечтаю одеянье.
Иного мне
Не надобно. Забудьте только тут же,
Что не дурак я. Должен быть свободен,
Как ветер, я — свободою шута —
Дуть на кого хочу. И кто всех горше
Задет моим дурачеством, смеяться
Тому придется громогласней всех.
И ясно почему. Резон прямой —
Прямей дороги в городскую церковь.
Признать, что взрезан и распотрошен ты
Ударом умным дурака-шута!
Донельзя глупо будет. Наш мудрец
Окажется разоблачен пред миром
Небрежною насмешкой шутовской.
Оденьте в шутовскую пестрядину
И разрешите говорить все то,
Что на уме, — и зараженный мир
Насквозь, насквозь прочищу — тело мира
От гнили начисто освобожу, —
Пусть только вытерпят мое леченье.

Фрагмент 3-й
«Ричард III»

Лондон. Улица. Входит Ричард, герцог Глостер.

Глостер

Здесь нынче солнце Йорка злую зиму
В ликующее лето превратило;
Нависшие над нашим домом тучи
Погребены в груди глубокой моря.
У нас на голове — венок победный;
Доспехи боевые — на покое;
Весельем мы сменили бранный клич
И музыкой прелестной — грубый марш.
И грозноликий бой чело разгладил;
Уж он не скачет на конях в броне,
Гоня перед собой врагов трусливых,
А ловко прыгает в гостях у дамы
Под звуки нежно-сладострастной лютни.
Но я не создан для забав любовных,
Для нежного гляденья в зеркала;
Я груб; величья не хватает мне,
Чтоб важничать пред нимфою распутной.
Меня природа лживая согнула
И обделила красотой и ростом.
Уродлив, исковеркан и до срока
Я послан в мир живой; я недоделан,—
Такой убогий и хромой, что псы,
Когда пред ними ковыляю, лают.
Чем в этот мирный и тщедушный век
Мне наслаждаться? Разве что глядеть
На тень мою, что солнце удлиняет,
Да толковать мне о своем уродстве?
Раз не дано любовными речами
Мне занимать болтливый пышный век,
Решился стать я подлецом и проклял
Ленивые забавы мирных дней.
Я клеветой, внушением опасным
О прорицаньях пьяных и о снах
Смертельную вражду посеял в братьях —
Меж братом Кларенсом и королем.
И если так же справедлив и верен
Король Эдвард, как я лукав и лжив,
Сегодня будет Кларенс в заключенье,
Ибо предсказано, что буква Г
Убьет наследников Эдварда. Мысли,
На дно души нырните! — Вот и Кларенс!

Входят Кларенс под стражей и Брекенбе.

Набор второй (для работы женской группы)

Фрагмент 1-й
«Ромео и Джульетта»

Джульетта

Неситесь шибче, огненные кони,
К вечерней цели! Если б Фаэтон
Был вам возницей, вы б давно домчались
И на земле настала б темнота.
О ночь любви, раскинь свой темный полог,
Чтоб укрывающиеся могли
Тайком переглянуться и Ромео
Вошел ко мне неслышим и незрим.
Ведь любящие видят все при свете
Волненьем загорающихся лиц.
Любовь и ночь живут чутьем слепого.
Прабабка в черном, чопорная ночь,
Приди и научи меня забаве,
В которой проигравший в барыше,
А ставка — непорочность двух созданий.
Скрой, как горит стыдом и страхом кровь,
Покамест вдруг она не осмелеет
И не поймет, как чисто все в любви.
Приди же, ночь! Приди, приди, Ромео,
Мой день, мой снег, светящийся во тьме,
Как иней на вороньем оперенье!
Приди, святая, любящая ночь!
Приди и приведи ко мне Ромео!
Дай мне его. Когда же он умрет,
Изрежь его на маленькие звезды,
И все так влюбятся в ночную твердь,
Что бросят без вниманья день и солнце.
Я дом любви купила, но в права
Не введена, и я сама другому
Запродана, но в руки не сдана.
И день тосклив, как накануне празднеств,
Когда обновка сшита, а надеть
Не велено еще. Но вот и няня
С вестями от Ромео, а тогда
Любой язык красноречив, как небо.

Фрагмент 2-й
«Гамлет»

Офелия

Где Дании краса и королева?

(Поет.)

А по чем я отличу
Вашего дружка?
Плащ паломника на нем,
Странника клюка.

(Королеве.)

Да ну вас! Вот я дальше вам спою.

(Поет.)

Помер, леди, помер он,
Помер, только слег.
В головах зеленый дрок,
Камушек у ног.

(Королеве.)

Да ну вас...
Белый саван, белых роз
Деревцо в цвету,
И лицо поднять от слез
Мне невмоготу.

(Королю.)

Мне живется хорошо, награди вас Бог. Говорят, сова была раньше дочкой пекаря. (Согласно средневековой легенде, дочка пекаря, отказавшаяся дать Христу хлеба, была превращена в сову. — А.Н.) Вот и знай после этого, что нас ожидает. Благослови Бог вашу трапезу!

Об этом не надо распространяться. Но если бы вас спросили, что это значит, скажите:

(поет)

С рассвета в Валентинов день
Я проберусь к дверям
И у окна согласье дам
Быть Валентиной вам.
Он встал, оделся, отпер дверь,
И та, что в дверь вошла,
Уже не девушкой ушла
Из этого угла.
Вот, не побожась, сейчас кончу.

Надеюсь, все к лучшему. Надо быть терпеливой. Но не могу не плакать, как подумаю, что его положили в сырую землю. Надо известить брата. Спасибо за доброе участие. — Поворачивай, моя карета! Покойной ночи, леди. Покойной ночи, дорогие леди. Покойной ночи, покойной ночи. (Уходит.)

Фрагмент 3-й
«Макбет»

Инвернес. Замок Макбета. Входит леди Макбет, читая письмо.

Леди Макбет. «Они повстречались мне в день торжества; и я убедился достовернейшим образом, что они обладают большим, чем смертное знание. Я сгорал желанием расспросить их дальше, но они превратились в воздух и в нем исчезли. Не успел я опомниться от изумления, как явились королевские посланцы, величая меня Кавдорским таном, титулом, которым эти вещие сестры меня только что приветствовали, предуказав грядущее восклицанием: «Здравствуй, будущий король!» Это я почел нужным сообщить тебе, дорогой соучастнице моего величия, дабы ты не лишилась своей доли радости, оставаясь в неведении того, какое величие тебе обещано. Положи это себе на сердце и будь счастлива».

 

Ты — Гламис, Кавдор, и ты будешь тем,
Что сказано. Но я боюсь, что нрав твой
Чрезмерно полон благостного млека,
Чтоб взять кратчайший путь. Ты ждешь величья.
Ты не лишен тщеславья, но лишен
Услуг порочности. Ты жаждешь сильно,
Но жаждешь свято. Ты играешь честно,
Но рад нажиться. Ты хотел бы взять
То, что взывает: «Сделай — и достигнешь!»
И ты скорей боишься сделать это,
Чем хочешь, чтобы это не свершилось.
Приди. Мой дух тебе вольется в уши,
И мой язык сметет бесстрашно все,
Чем загражден тот обруч золотой,
Которым рок и неземная помощь
Тебя венчают. Хриплый ворон
Прокаркал злополучный въезд Дункана
Под сень моих бойниц. — Слетайтесь, духи
Смертельных мыслей, извратите пол мой,
От головы до ног меня насытьте
Жестокостью! Сгустите кровь мою,
Замкните входы и пути раздумью,
Чтоб приступы душевных угрызений
Не потрясли ни замысла, ни дела.
Приникните к моим сосцам и пейте,
Как желчь, их молоко, вы, слуги смерти,
Где б ни витал ваш сонм, незримый взору,
Вредя живым! — Приди, густая ночь,
И запахнись в чернейший дым геенны,
Чтобы мой нож, вонзясь, не видел раны
И небо не могло сквозь полог мрака
Воскликнуть: «Стой!»

Входит Макбет.
О Гламис! Мощный Кавдор!
Предызбранный к еще славнейшей доле!
Твое письмо восхитило меня
Над бедным настоящим, и во мне
Настало будущее. О, никогда
Над этим утром солнце не взойдет!
Мой тан, твое лицо подобно книге
С недобрым смыслом. Чтобы все ошиблись,
Смотри, как все; придай радушье глазу,
Руке, устам; смотри цветком невинным,
Но будь под ним змеей. Нам нужно гостя
Достойно встретить; ты доверишь мне
Великую заботу этой ночи;
Все наши ночи и все дни в грядущем
Она подарит блеском всемогущим.

Обсуждая маски, дети, по сути, углубляются в анализ текста и понимание личности героя. Важно, чтобы они постепенно увидели, что Глостер не только жесток и коварен, но и редкостно умен и скорбен. Что Джульетта при всей своей страстности прекрасно образованна, знает греческую мифологию, например, и отлично владеет слогом. Что Бирон не только влюблен и умен, но и лукав, хитер и изобретателен в своем желании нарушить клятву. И так далее. Чтобы передать все эти оттенки душевных качеств, можно пользоваться разными оттенками одного и того же цвета. А можно сочетать разные. Например, бледно-алые губки могут прятать в уголках желтые штрихи. О чем нам это скажет? А если будет сочетаться с синевой век и желтыми штрихами в уголках глаз? Или синим лбом, испещренным желтыми морщинами? Или белыми? Или зелеными? Обо всем этом очень полезно поразмышлять.

В последние пять минут урока хорошо бы в кругу или за партами быстро обменяться впечатлениями о том, какие новые мысли и чувства о творчестве Шекспира нас посетили сегодня.