Три истории о колдунах и ведьме

Рождение художественного образа – тайна. Почти сакральное действо слияния формы и содержания может возникнуть внезапно, как озарение, или в результате долгих размышлений над темой. Чаще всего у художников образы соответствуют обстоятельствам жизни и вкупе создают неповторимый и узнаваемый стиль мастера.

Картина «Северный орел» Константина Васильева (1942–1976) была написана под впечатлением от рассказа об орле на опушке леса, смотрящем на людей гордо и бесстрашно. В герое картины, фигура которого сливается с морозным лесом, отразилась дикая природная красота. Несмотря на «человеческие атрибуты», тулуп и топор на плече, человек на картине смотрит холодно, по-звериному. На память приходит образ сумасшедшего мельника из оперы Даргомыжского «Русалка»: «Не мельник я, я ворон, ворон здешний…» От человека с картины не ждешь агрессии, но кажется, что обернется он зверем и исчезнет в заснеженной чаще. Такие образы Константина Васильева сродни чудесам языческого толка пушкинской поэмы «Руслан и Людмила». Дохристианская составляющая в них передана по-современному выразительно и экспрессивно.

Васильев получил хорошее классическое образование, а оригинальность его творчества питалась впечатлениями детства, воспоминаниями о былинной природе Волги.

К. Васильев. Северный орел. Фрагмент. 1973. Картинная галерея К. Васильева, Казань

Михаил Васильевич Нестеров начал работать над картиной «За приворотным зельем» таким же молодым, как К. Васильев во время создания «Северного орла». Обращение к таинственному сказочному сюжету было данью Нестерова модерну с его печалью, изломанностью и изысканной красотой средств выражения. В первом варианте картины боярышня приходила за зельем к немцу-лекарю. Второй вариант появился после переезда Нестерова в Сергиев Посад с целью обретения новых душевных сил (незадолго до этого умерла молодая жена художника). Творческое обновление в исконно русской обстановке несомненно удалось. Сцена между колдуном и деревенской красавицей, разыгранная в лесной чаще на фоне вросшей в землю избушки, заставила картину ожить и задышать. Появилось второе название «Тоска-кручина».

М. Нестеров. За приворотным зельем. 1888. Музей им. А.Н. Радищева, Саратов

Имя Николая Рериха обычно ассоциируют с экзотическими культурами чужих народов, забывая о том, как много он сделал для русской культуры. Рерих вышел в жизнь, напутствуемый словами о. Иоанна Кронштадтского: «Не болей! Придется много для родины потрудиться… Во всех трудах своих смотри в основу и укрепляй добро». На юридическом факультете университета он защитил диплом на тему «Правовое положение художников в Древней Руси». В журнале «Искусство и художественная промышленность» опубликовал статьи о художественной ценности древнерусской иконописи, об охране и реставрации архитектурных памятников. Им написаны эскизы и декорации к драматическим спектаклям, оперным и балетным постановкам на русскую тематику композиторов «Могучей кучки» и к «Весне священной» И. Стравинского.

Н. Рерих. Ведунья. 1916. Собрание Н.В. Корецкой, Москва

Тридцатилетним, как Нестеров и Васильев, Николай Рерих создает картину «Ведунья». Знахарка в украшенной орнаментом одежде (и здесь дань модерну) собирает травы для своих отваров. Ее сгорбленная фигура так вписывается в ландшафт, что почти сливается с ним. В изображении природы (среди редких кустов и гряды совсем не русских холмов) на картине «Ведунья» проявляется давний интерес художника к Востоку, где, как предполагал Рерих, следует искать прародину славян и истоки русской культуры.

Хорошо, когда молодые художники, какими были вышеназванные живописцы во время создания своих картин, обращаются к народной языческой культуре. Как правило, это происходит именно в начале творческого пути, потом дороги уводят их на поиски более ярких впечатлений и новых форм. А крепкая платформа народного искусства остается и иногда оказывается отправной точкой в решении новых задач.

Константин Васильев любил картины В. Васнецова, М. Нестерова и Н. Рериха. Возможно, именно они сыграли свою роль в том, что главной темой художника стала былинная Русь. Ее он изображал с любовью, по своим законам красоты, которые часто критики пренебрежительно называли «красивостью» и «дилетантством». Это сейчас становится понятно – его творческий метод в чем-то предвосхитил эстетику виртуального дизайна.